Из истории музыкально-социологических идей
В связи с этим творчество композитора не может рассматриваться вне его воздействия на слушателей. Более того, в само понятие «художественное произведение» должно быть включено его восприятие обществом (прямое предвосхищение современных идей о том, что произведение — не только текст, но и контекст, создаваемый общественными интерпретациями!). Эта мысль изложена подробно и красочно. «Самый гениальный человек, если его переселим на Луну, на необитаемый остров, потеряет всякий смысл; если он и напишет целый ряд картин, создаст целый ряд симфоний, но убедится, что никто никогда их не увидит и не услышит, он повесится или утопится с отчаяния, потому что художественное произведение не есть то, что написано на полотне или начертано на бумаге, не есть звучание струн или меди.
Художественные произведения — это глубочайшие, тончайшие, интереснейшие вибрации, которые происходят в живых человеческих организмах, которые отражают и в известном направлении организуют сознание; это те переживания, которые оставляют известный след в так называемой духовной жизни (конечно, я пользуюсь этим термином, не предполагая какую-нибудь особую субстанцию), обусловливают ее усложнение, усугубление, рост.
И поэтому художник [...] всегда, когда он творит, своим внутренним оком видит перед собою сотни, тысячи и миллионы людей своего поколения и грядущих поколений, в которых начавшаяся, зародившаяся в нем мысль развернется в нечто колоссальное» '.
Поскольку же художник, в частности музыкант, стремится в своем творчестве не к абстрактному совершенству, а к «максимальной выразительности для своей публики, для своих современников, для воображаемого слушателя»2, то и направленность и уровень его произведений зависят не только от таланта и мастерства, но и от того, какова его публика. Следовательно, чтобы росло творчество, необходим «общий подъем художественного уровня масс» .
Этим определяются и задачи воспитания массовых слушателей: нельзя относиться к ним «с жалостливым презрением», пытаясь научить их своему индивидуалистическому языку, но нельзя и приспосабливаться к низкому уровню культуры 4. И Луначарский высказывает замечательную мысль о целях культурно-просветительной работы в социалистическом обществе: «Может быть, покажется несколько парадоксальным такое выражение: общее дело коммунизма состоит не в уничтожении аристократии, а в превращении всего человечества в своего рода аристократию.
Для того, чтобы достигнуть этой цели, необходимо широчайшее культурное воспитание масс»1.
Именно в свете сформулированной выше задачи рассматривает Луначарский и вопросы массового музыкального быта. Он проницательно указывает на уже совершившийся к тому времени раскол музыкальной культуры буржуазного общества: «Музыка правящих слоев — иногда очень утонченная, очень искусно выражающая много ценного для всех — оторвалась от музыки массовой не только идейно, но и в том смысле, что она не проникает в толщу трудового населения»2. Он отмечает социальную дифференциацию бытовой музыки, существовавшей тогда в нашей стране. И самым решительным образом выступает за «насыщение быта» новой полноценной, высококачественной «первоначальной», «служебной» музыкой — «гимнами, песнями, маршами, которые пронизали бы музыкальной стихией наши торжества на площадях, в клубах и в самой скромной квартире». Из этого пласта должна затем вырасти новая «надбытовая» — симфоническая, оперная, камерная музыка, «которая, не служа ничему конкретному, служит зато росту человечества в его целом» .
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
|